«ВЫ СЕРЬЁЗНО? Я РОДИЛА ВЧЕРА!»
«Ну что, живот ушёл или остался?»
Это был первый вопрос, который задала моя лучшая подруга, когда я позвонила ей из роддома. Я быстро свернула разговор. И долго потом ещё ей не звонила.
Как ей было объяснить? Я рожала ребёнка. Я чувствовала, что происходит что-то явно мистическое. «Чудо рождения» — пусть будет так. Еще час назад я была просто женщиной, а вдруг стала «порталом», через который в этот мир приходит новый человек. Сказать, что это шок — ничего не сказать. В эти часы у тебя переворачивается с ног на голову все представление о жизни, о мире и о себе.
Я родила ребёнка. Меня рвёт на части от гормонов, счастья, боли, тревоги, радости. Меня рвёт от новых осознаний, от новых открытий, от новой меня.
А потом я звоню подруге, а она задаёт самый нелепый и совершенно неуместный вопрос:
«Ну что, живот ушёл или остался?»
Но это был первый звоночек. В прямом смысле. Потом ко мне пришли родственники. И сказали:
«А почему ты в больничном халате ходишь? У тебя в нём попа такая большая».
Я посмотрела на халат, по-настоящему впервые его заметив, недоумевала:
«Халат? Попа? Вы серьёзно? Я родила вчера!»
Дальше — больше. Мы дома. И тут разом на меня наваливается осознание, что от меня всецело и полностью зависит целая жизнь. Жизнь человека.
И вот я: не отошедшая от шока «рождения», получившая другой шок в виде полной власти над человеческой жизнью и почти обезумевшая от невероятной любви, которую не испытывала никогда. И я хочу одного — держать на руках ребёнка, прижимать, целовать, обнимать, чтобы напитать его жизнью, напитать любовью. Ну, иногда хочу спать. Или в душ. Пожалуй, всё.
А ко мне в гости приходят друзья и говорят:
«Сколько килограмм сошло? Может, в спортзал пора?»
Вы серьёзно? Нет, вообще, СЕРЬЁЗНО? Вы и вправду думаете, что после всего того, что я пережила в последние пару недель, когда весь мир перевернулся с ног на голову, вернулся назад, и опять перевернулся, когда он вдруг изменился целиком и полностью, меня беспокоят мои килограммы? Вы серьёзно так думаете?
Самое ужасное, что вы — серьёзно.
С чего вы взяли, что вам можно обсуждать мой внешний вид?
Вы мне рассказываете о техниках быстрого похудения. Вы пишете статьи с советами «как быстро прийти в форму». Вы говорите, что это возможно, только не надо лениться, не расслабляться и себя не запускать. И говорите, что начинать надо как можно быстрее. И вы серьёзно.
А мы с малышом наладили кормление, у нас устанавливается режим сна. Я ношу его на руках, пою ему песни, скоро он улыбнется мне. Я чувствую его, он — чувствует меня — меня новую.
Я стала другой. И никогда не стану прежней. Более того, я не хочу быть прежней.
Но вы продолжаете говорить, что я должна «вернуться в форму», «восстановиться».
Более того, напрочь забываете, что я — достойна уважения.
«Ой, молодец, ты почти не поправилась!» — это первое, что я слышу от знакомых при встрече. Они искренне думают, что мне приятно это слышать.
Внешний вид — болезнь общества.
Но я ведь в форме. Мы с ребёнком круто проводим время. Много гуляем, весело живём. Он растёт — развитый и счастливый. И я всё делаю для этого. А это очень серьёзная работа.
Мой мозг — в отличной форме. Моя материнская часть — в более чем прекрасной форме.
Но что я слышу спустя три года после родов?
«Ой, а ты так и не восстановилась.»
Или от более наглых:
«Ты себя запустила. Займись собой.»
А я ведь все эти три года занималась собой. Только не внешней картинкой, а внутренним содержанием.
Люди зациклились на внешнем виде. Кейт Миддлтон родила, вышла из роддома, и … весь мир кинулся обсуждать её цветущий внешний вид. Мне этот шум вокруг внешности мамы казался странным. Новостей больше в мире нет, кроме одной: как выглядела мама у двери роддома?
А потом женщины устроили флешмоб. Честно предъявляли всему миру свои не самые цветущие лица сразу после родов. Для меня этот флешмоб был как громкий крик. Крик оправдания. Мол — нет, мы не можем соответствовать этой картинке! Хватит, люди!
Так может, и правда, хватит!
Может быть, пора перестать давить? Пора дать возможность маме познакомиться с ребёнком. Дать ей возможность привыкнуть к своему материнству, прийти в себя. Почувствовать себя в этой новой роли, принять себя в ней. И пора бы смириться с тем, что после родов женщина — уже другая. Она выходит из роддома другим человеком. И слова «восстановилась», «вернулась в форму» — вообще не подходят к состоянию родившей женщины. Она не может вернуться. Она может влезть в свои узкие джинсы студенческих времен, но никогда не вернётся к себе той. Потому что у неё есть ребенок. Потому что она — мама.
